«Были люди как люди, женщины как женщины, тётки – дамы – гражданочки - сударыни. «Вторые половины», к которым некоторое время относилась и она. Такая, как они: присмотреть, купить, обуютить, обстирать, наварить, предкам – угождать, родным – улыбать, друзьям – стол ломить... Ну, и прочее.
Ладно, пойдёт.
Ладно, пошло́.
Шло-шло, пока на горло не зашло.
А дальше – резануло по живому!
Оказался нарушен сон. Нарушены рефлексы, будь они... неладны ли, накладны? Нарушено обоняние. Нарушено равновесие почти незримых и плохо объяснимых вещей – изнутри и, как следствие, снаружи.
Глухое близорукое обожание – этой второй «своей» половины, - потихоньку выпутываясь из потёмков и тенет, расползалось – подобно натуральной материи, побитой молью маленьких, но чётких прозрений. Они были крохотными, но их было много. Сначала они тыркались вслепую почти, налетая на стройные и довольно уверенные компромиссы. Осыпали на них кристальчатую пыльцу с крылышек, числом - два. Компромиссы прихлопывали их «честными» ладонями, после брезгливо вытирая «замаранные» руки о ближайшее окружение предметов и людей. Но число крылышек, вместе с числом особей, ими обладающих, росло и множилось, хрустело и пожирало, что твоя саранча. Кормить «это» было уже нечем, бороться – неизвестно как.
Компромиссы, браво кинув взоры через правое плечо и сделав губами звук «п-ф-ф», удалились (впрочем, с достоинством)».

/Талаssа, Безумные дни страсти моей/